- Похоже, не меня одного столичная непогода заманила в этот уютный уголок.
Миловидная женщина средних лет медленно повернула голову в сторону бесцеремонно потревожившего ее размышления голоса.
- Вовчик! – ее идеально ухоженное лицо вспыхнуло неподдельной радостью.
– Откуда ты? - Не скажу… - мужчина широко улыбнулся и жестом опытного фокусника извлек откуда-то веточку орхидеи. - Это мне? - она медленно подняла взгляд с цветка на мужчину.
- Вы позволите? – смущенный официант со стулом в руках, решился нарушить одиночество дамы, попросившей его никого к ней не подсаживать. - Да-да, вот сюда. Напротив… Благодарю.
- Ты всегда любила смотреть в окно. - И сейчас люблю. Особенно, когда идет дождь. - Так вот почему в Москве лето никак не начнется… - Ты еще помнишь, что я люблю белые орхидеи? – она вопросительно посмотрела ему прямо в глаза. - Просто только такие нашел, - неуклюже соврал мужчина. - Я знаю этот район, здесь не продают орхидеи. - Елена Владимировна, я могу воспользоваться шестой поправкой и не отвечать на этот вопрос? - Только попробуй! - Ну, что вы, товарищу Председатель. Я ж не нарочно… Проходил мимо. Увидел красавицу. Потерял сознание. Прохожие откачали. - Вовчик… - Одна старушка «оченно» сердобольная по глазам поняла, что именно может спасти приезжего. От сердца оторвала и ласково так говорит – «Бери, милок. Заговоренный этот цветок. С ним свое счастье найдешь.» – Сказала и исчезла. - Болтун, - улыбнулась собеседница. – Впрочем, тебя за это девки всегда любили. - Не все. - За всеми погонишься, ни одну не поймаешь. - Прошу заметить, Ваша Честь, я, как лицо пострадавшее, только убегал, но никак не погонялся. - Я помню, как ты на репетициях сходу сочинял диалоги, - с нескрываемой грустью произнесла она. – Семен Михалыч пророчил тебе большое будущее... Пишешь? - Я похож на Донцову? - Отчасти… - На что это вы намекаете? – он демонстративно погладил успевшую загореть лысину.
Собеседница только отмахнулась, едва сдерживая неожиданный приступ смеха.
- Зато в транспорте место «уступають». - Нет… Я вспомнила твой стишок – «гамлэ’т» любил «омлэт». - потому носил «бэрэт», шастал вечно в «лазарэт», но сестра сказала «нэт»… - Господи, какое же это было счастливое время. Все вокруг помнят только пьяницу Ельцина и пустые магазины, а для нас это было второстепенным. Мы были молоды, независимы и до наглости счастливы. - Наверное потому, что наш день шел за три. - Да. Несмотря ни на что, мы сбегали с лекций на репетиции, а потом неслись на литературные и театральные тусовки… - В полночь заваливались к Петровичу и варили картошку в мундире. - И наш юный гений читал свои стихи… При слове «незнакомка» у него всегда краснели уши. - Я очень любил тебя, Ленка…
Они замолчали. За окном шел дождь, и вереницы машин уныло тащились в нескончаемых столичных пробках. Прохожие, прикрывая голову газеткой или капюшоном, торопливо перешагивали лужи. Каждый был занят своими проблемами.
- Мне всегда казалось, что за окном существует иная реальность. - Оно, как грань между мирами… - Да, а я просто наблюдатель. Могу лишь догадываться об их радостях и печалях. - Это особый театр. Только без звука…
- Какими судьбами ты в Москве? - Услышал прогноз погоды. - Надолго? - Пока будут дожди. - Вовчик… - Билет на завтра. - По делам? - Да. - Все так же в Одессе? - Мама не хочет уезжать. Просит похоронить рядом с отцом. - Как вы там выживаете… - Могло бы быть хуже, но не хочется. - Вовчик, ты неисправим.- «Опасна власть, когда с ней совесть в ссоре!» - Ты еще помнишь Шекспира? - «Ведь счастье боги нам дают затем, чтобы низвергнуть после за гордыню.» - Прости, ты так и не женился… Ну, потом. - Я знаю, что для меня на свете не существует хотя бы еще одна женщина, ради которой я буду три дня объезжать на такси все столичные кафе, в надежде увидеть ее в окне. - Вовчик… - Раньше она любила сидеть у окна в дождь, и смотреть на него часами. - Коварный! - Двадцать лет назад я проснулся утром в одной старой московской квартире. Было раннее утро. Шел дождь. Девушка, накинув одеяло на голые плечи, сидела на широком подоконнике, обняв свои коленки. Эта картина почему-то врезалась в память круче шекспировской. До сих пор снится. - Вовчик, я сейчас заплачу… - она облокотилась о край стола, прикрыв глаза ладонью. - Ту незнакомку у окна Господь послал мне, как святыню, - он едва коснулся губами ее плеча.
- Простите, что-то еще принести? – голос официанта заставил ее вздрогнуть.Оглядевшись женщина заметила на столе подле себя книжку карманного формата. На скромной обложке читалась надпись Владимир Донцов «Июньские дожди».
