Этой душной ночью мне не спалось. Дневная жара не спадала, погрузив округу в ленивое состояние, когда ничего не хотелось делать. Даже спать. В полночь с моря потянул свежий бриз, и в тишине стал слышен голос прибоя. Пузырясь от порывов ветра, занавеска в дверном проёме стала напоминать маленький парус.
Накинув халат, я вышел на веранду. Кромка берега, едва освещённая фонарями, была единственным светлым пятном, а за ней черным провалом дышало море. Звезды прятались за облаками, и лишь огни одинокого судна вдали подчеркивали безбрежность водной глади.
С соседями по курортному поселку, где я проводил свой отпуск, мы раскланивались при встречах и не мешали друг другу. Собственно, именно это и привлекало меня сюда: я надеялся на творческое уединение.
Свежий ветер прогнал остатки жары. Появились звезды. При их мерцании небо казалось бездонным. Я не сразу заметил, как моё одиночество решила разделить соседка. Белка. Она живет на чердаке и частенько появляется, чтобы выпросить чего-нибудь вкусненького. Помню, как мы познакомились: я обнаружил, что оставленную на блюдце красавицу грушу кто-то самым наглым образом съел. Верхняя часть её была срезана, а вся мякоть исчезла. По краям блюдца кругами лежали кусочки кожуры. Вскоре всё разъяснилось. В дверном проёме появилась хитрая мордочка белки. Зверек свесился, цепляясь лапками за верхний край дверной коробки, наблюдая за мной. Вскоре мы подружились, и я стал ежедневно оставлять для неё спелые фрукты на столе. Всякий раз, когда я приезжал сюда, меня встречал неизменный товарищ в моем добровольном уединении. Вот и сейчас белка сидела на перилах веранды и смотрела на звезды.
Из-за гор выползла луна. Ее огромный желтый круг повис над нами. Было в этом что-то необычайное, завораживающее. Не зря всякая нечисть начинает суетиться именно в полнолунье. Наша психика тоже как-то откликается на явление этого огромного диска необъяснимым возбуждением.
- Может, пойти искупаться, как думаешь? — не обернувшись, обращаюсь я к молчаливой соседке.
Все-таки одиночество — чуждое состояние для человека. Даже убежав от столичной суеты в домик у моря и наслаждаясь покоем, нет-нет да и захочется перекинуться словечком с кем-нибудь. Тут моя белка оказывает неоценимую помощь. Иногда она прерывает свои дела и оборачивается на мой голос. Её черные глазки пристально смотрят на меня. Порой мне даже кажется, что она отвечает мне. Безмолвно. Но сейчас я этого не чувствую. Оборачиваюсь. Белка сидит на задних лапах, сложив передние на животике. И я роняю, будто в пространство:
- Красота, может, желание загадать?
И слышу голосок, звучащий как бы во мне:
- А чего тебе не хватает?
Несколько минут соображаю, пытаюсь осознать происходящее. Согласитесь, не каждый день случаются такие чудеса. Мне казалось: вообще не случаются.
- Простите… вы это… мне?
- А ты думал, что я безмозглое, бессловесное существо?
- Право… как-то... понимаете…
- Да брось ты. У каждого своя жизнь, чего вмешиваться-то. А ты вообще мужик молчаливый. И не жадный, только вот орехи не любишь. Зря.
- Так, что ж... - делаю я попытки справиться с крайним изумлением.
- Это я к слову. Не суетись. У меня наверху полный порядок. Закрома, как вы говорите, под завязку.
Невольную паузу не дает нарушить свойственная мне медлительность и еще не улетучившаяся растерянность.
- Так ты чего загадать-то хотел. Загадывай. Самое время.
От этих слов теряюсь ещё больше. Необычность ситуации заставляет относиться к желанию серьёзно. А действительно, что попросить? Тут надо подумать. Делаю над собой усилие и отворачиваюсь от белки. Снова смотрю на желтый диск луны и замечаю, что там появились тёмно-оранжевые пятна, а сам он уже едва касается воды, сливаясь со своим отражением. Неожиданно для себя говорю:
- Хочу написать что-нибудь эдакое, что до меня еще не написано...
- Э, да ты тщеславен не в меру. Что же такое есть на белом свете, о чём все забыли или еще не думали? Как там у вас - пришельцы, стигматы, авеши. Почитай книги, там об этом всё давно сказано-пересказано.
- Но ведь писал же кто-то эти книги первый. Вот и мне хочется что-то откопать. Вот, например, Пушкин...
- Хм! У вас только школьники не знают, что "мой дядя самых честных правил" был сначала у «Мельмонта-скитальца». Но разве это главное?! Ведь как было сказано! Неужели то, что ты сам видишь и чувствуешь, недостойно пера? Посмотри, красота-то какая. Я просто балдею!
Это прозвучало так искренне, так восторженно и громко, что я…
Я проснулся.
Еще не сообразив, где сон, где явь, дергаю себя за бороду, хлопаю глазами. В открытую дверь смотрит желтый глаз луны. Выхожу на веранду. В ночной тишине застыло море лунного света. Полнолуние. Необычно большой лунный диск касается кромки воды, но не это удивляет. Всё окрашено в желто-оранжевые цвета, а оттенки не кажутся тёплыми. Они – ледяные. Необычность зрелища завораживает. На ближней сосне верещит моя белка, очевидно, она меня и разбудила.
- Шумишь, красавица, – обращаюсь я к ней. – И чего тебе не спится? Тоже любуешься этой красотой… Что молчишь-то? А ведь как говорила. Оказывается, ты интересный собеседник. Жаль, что только во сне. М-да, не всем дано…
Белка осторожно спускается по стволу сосны и ловко вспрыгивает на перила веранды. Останавливается и, наклонив головку набок, эдак саркастически смотрит на меня.
- Ты полагаешь? - слышу я насмешливый голос, звучащий где-то в глубинах обалдевшей моей головы... - Ох уж эти люди! Гонор... Самомнение... Тщеславие...